Речь на Конгрессе Свободной России, Вильнюс, 1 сентября 2022 года
Катастрофа действительно состоялась. Это очень масштабная катастрофа. Я ни в коем случае не стал бы говорить о том, что это проблема одной из несостоявшихся мобилизаций. Это катастрофа для России абсолютно вселенского масштаба потому что на протяжении многих сотен лет Россия развивалась исключительно не в национальной, а в сугубо имперской форме, она шла за очень небольшими и непродолжительными исключениями от одного расширения, от одной экспансии к другой и ее значение в мировой истории постоянно росло вплоть до победы во Второй Мировой войне и успехов следующих десятилетий. То, что произошло начиная с 70-х годов и продолжается до сегодняшнего дня — это полная реверсия всего этого тренда, которая, безусловно, вызвала колоссальные моральные, интеллектуальные, психологические изменения в том, что могло считаться обществом, которого, как такового не было. То есть в данном случае я думаю, что ни одна другая нация за исключением может быть Германии после Первой Мировой войны не испытывала такого шока, какового испытывала Российская Федерация, российский народ и население после 1991 года.
Ни одна европейская империя не прошла такого слома по одной простой причине, что в любой европейской империи центром являлась чётко понимаемое национальное государство, сложившиеся до начала имперской экспансии, чего в России не было. В этом отношении Россия похожа на Германию, которая фактически только в конце 19 века сложилась из огромного количества германских княжеств, а потом потерпела страшное поражение в Первой Мировой войне. Поэтому наша катастрофа и наше положение это катастрофа Германии 1918 года и положение немецкого общества 1939-40 гг. То есть мы находимся накануне еще больших проблем. Это не 1945 год. Это никакая не денацификация, это только еще подступы к самым большим преступлениям России. И которые она совершит в ближайшие годы, после чего, возможно, начнётся обратный тренд. Поэтом у нас впереди тяжёлые времена, и я бы подчеркнул, что, рассказывая, что наша эмиграция может много изменить, давайте посмотрим на немецкую миграцию конца 1930-х, что она изменила — мы увидим, что ничего.
В данном случае я действительно считаю, что любой пост-имперский синдром это очень тяжёлый синдром. Даже в европейских странах, более удачливых, чем наша, он был серьёзным — это было и в Великобритании, во Франции, в Португалии. Собственно говоря, Европейский союз — это фактически идеальное лекарство против имперского синдрома. Империя, созданная из бывших метрополий, объединение бывших метрополий, очень сильно уменьшила боль от имперских проблем. И если бы Россия была во времена Михаила Сергеевича Горбачева принята в эту европейскую семью как бывшая метрополия, возможно, слома такого не было и он прошёл бы проще. Но этого не случилось по другим причинам, которые сейчас мы обсуждать не будем.
Второй момент, который уже подметили, это вопрос по поводу глубинного народа и боязнь этого глубинного народа. Я считаю, что эта боязнь проистекает из той же имперской парадигмы, потому что в империи нет ни народа, ни общества. Есть подданые, которых, безусловно, любая имперская администрация побаивается. И советская, и новая российская элита была абсолютно имперской централизованной элитой, которая народ побаивалась. Это было видно во многих исторических переломах. В данном случае единственный человек, который его не боялся, был как раз Михаил Сергеевич, потому что именно при нем это были единственные три случая выборов 1989, 1990 и 1991 годов, произошедшие в СССР, когда реально коммунистическая элита уступила власть новым элитам. Как только этот процесс закончился, Россия слова вернулась назад. Не в 1999 году произошёл слом, он произошёл в 1996, потому что это был первый пример недемократичных выборов, он также произошёл в 1993, когда была принята Конституция, уничтожившая Федеративный договор 1992 года и с начала появления новой России путь к путинизму был прямым и ясным, на мой взгляд. Пока мы это не признаем, мы нескоро придём к пониманию того, кем мы являемся, потому что многие собравшиеся здесь тоже прокладывались дорожку по этому пути.
В данном случае, мне кажется, что катастрофа случилась. Россия не пережила потери своего имперского величия. Именно за него сейчас глубинный и неглубинный народ бьется в Украине. До того, когда этот процесс будет закончен, пройдёт много лет, и действительно, военное поражение, безусловно, необходимо в качестве важнейшего элемента приведения нации в чувство. Без него ничего не случится. Это логика постимперского транзита.
Более того, если мы посмотрим на ситуацию, которая была после войны в Германии, то вопрос даже не в денацификации, вопрос в другом — после Первой Мировой войны все европейские политики, собравшиеся в Версале, были уверены, что они строят новый идеальный мир с Лигой наций, с торжеством закона, Германия не будет больше империей, она будет демократическим государством и так далее. Эти люди были очень велики и искренни. Такими же были западные политики, которые вместе с Горбачёвым делали Перестройку в 1990-е годы, когда Россию действительно воспринимали как нормальную страну, которая через экономические успехи, сдвиги поколений, новых людей, развития образования, осознания людьми новой реальности, путешествий на Запад, втягивания в западные реальности станет абсолютно равным членом международного сообщества. Этого не случилось. После Второй Мировой войны Запад оказался научен уроками и он не просто денацифицирорал Германию, но жестко включил ее в институты НАТО, Европейского союза и многих других структур внутри которых она развивалась в том пространстве свободы, которое было ей дано, и это привело к потрясающему успеху и результату, когда Германия стала самой пацифистской страной Европы и самым мощным демократическим участником Европейского союза. Поэтому не просто военное поражение России в войне с Украиной, но в последующем интеграция России в западные структуры является единственным шансом на то, чтобы эта страна стала нормальной.
Как немецкое сопротивление не изменило бы немецкое общество, так и наша оппозиция не перестроит Россию. Внутри страны существуют гораздо более сложные и запущенные процессы. Путин не изменил страну, он наоборот позволил ей стать самой собой. Горбачёв пытался привнести в Россию идеи, которые были ей несвойственны. Путин не пытался ничего подобного сделать, он попытался понять, на какие точки в России можно надавить, чтобы народ стал послушной массой и он нашёл эти точки, которые были заложены и надавил на них. Он не придумал их, он никого не образовывал, он не поднимал народ до уровня просвещённого правителя, он опустился до уровня большей части населения, и это означает, что исключительно внутри эту парадигму решить невозможно. Поэтому я думаю, что путь к нормализации России будет очень долгим, он пройдёт через военное поражение, через консенсус с другими международными игроками, понимание того, что Россия может добиться на протяжении ближайших нескольких десятков лет и выработки парадигмы этого движения.
В заключение я хочу сказать, что я абсолютно согласен с тем, что большой проблемой России является то, что ни у кого не было программы ее реформ и преобразований. Эта программа не родится внутри самой России. Таким же образом, как программа развития Германии не родилась среди нескольких пацифистов и программа развития Японии не родилась среди нескольких самураев, которые не хотели войны в 1941 году, так и эта программа родится только в сотрудничестве прогрессивной части российского общества и европейских институтов, которые могут предложить не только саму программу, но и метод ее реализации. К сожалению, я не верю в то, что любая российская оппозиция не повторит путь оппозиции 1991 года, которая считала только саму себя демократами и только свой собственный путь правильным. Россия это страна персоналистской власти, а не власти закона. Власть закона на сегодняшний день воплощают в себе западные институты и в частности европейские институты. Поэтому Россия может быть свободной и успешной только в случае, если она простится с империей, признает абсолютное право всех своих бывших сателлитов и всех своих бывших колоний на свободное развитие и пойдет в учиничество к европейским структурам и институтам. Только в этом случае европейское российское общество может стать нормальным. Если Россия попытается уйти в Азию, это будет еще более страшное путешествие потому что это будет попытка навязать российскому обществу еще более чуждые ценности и там мы получим еще большее количество проблем.
Катастрофа случилась. Мы зашли не туда, мы не готовы сейчас повернуть назад. Чтобы это случилось, должно произойти еще большее количество политических катастроф и военных катастроф России. Когда они случатся, возникнет окно возможностей. Каким образом оно будет использовано — это вопрос не только к нам, но и к тем странам, которые должны понять, что иметь на своих границах Россию, не включенную в собственную структуру безопасности — значит никогда не быть в мире и спокойствии.